— Как скажете, леди Оливия.

События развивались в нужном мне ключе, и я сделала книксен, чтобы выказать и уважение и согласие с окончанием приватной беседы. Расположение хозяйки бала работало на руку. В её присутствии было спокойно, комфортно и безопасно.

— Татьяна, вы просто ослепляете своей красотой, — опереточно прикрыл глаза Мийо и тут же более серьёзно добавил: — Я поражен, очарован, восхищён. Позвольте пригласить вас на первый танец?

— Благодарю вас, Жан–Жак. Честно признаться, я сегодня не настроена танцевать. Надеюсь, вы не станете настаивать.

— Таня! — Отец сурово нахмурил брови.

— Ну что вы, что вы, — тут же засуетился неудачливый кавалер, — ни в коем случае не настаиваю. Если у леди нет настроения, лучше дождаться более располагающего случая. Надеюсь только, вы не откажете мне в компании на сегодня? Леди Оливия, вы ведь посадите нас рядом?

— Подумаю, — царственно ответила дама.

— Буду уповать на ваше доброе сердце, — включил артистизм и обаяние на полную мощность Жан–Жак, вызвав улыбки присутствующих.

— Ну и плут ты, Мийо! — Хозяйка дома закатила глаза. — Всё, дорогие мои, вынуждена вас покинуть. Скоро всех пригласят к столу. Рита, ты не могла бы мне помочь?

— Конечно, дорогая.

— Я тоже откланяюсь, господа. Дела, — коротко отрапортовал отец. — Развлекайся, дочь. И будь на виду, — посмотрев тяжёлым взглядом в сторону Крауфа, потребовал он.

Я растерянно хлопнула ресницами. Надо же, бросил меня вот так, сходу!

— Таня, позвольте предложить вам руку, — молчавший до сих пор Генрих Крауф подхватил меня под локоть, не дожидаясь ответа, но возмущённый Жан–Жак не растерялся и поступил аналогичным образом со свободной рукой. Я оказалась в тисках.

— Генри, ты бы дождался ответа дамы, — постарался исправиться Мийо, осознав, что поступил аналогичным образом, даже хуже.

— Дама не против, — набычился Крауф.

— Она не ответила, — также упрямо стоял на своём кавалер номер два.

— Таня, пойдём, — мило улыбнулся мне Генрих и сделал шаг в сторону.

— Она не пойдёт, — упёрся Мийо.

— Пойдёт.

— Не пойдёт, — по слогам произнес разгневанный Жан–Жак.

Я по очереди смотрела то на одного, то на другого, впервые попав в столь глупое и неловкое положение. Мужчины напрочь забыли о приличиях и позорили не столько себя, сколько меня.

— Господа, — вмешалась в спор, осторожно высвобождая руки, — прошу извинить, меня зовут.

Кивая и улыбаясь гостям Гольдштейнов, я уверенно двигалась в сторону обеденного зала, куда удалилась мама. Словно почувствовав, что она мне нужна, мамуля выглянула из–за двери и, заметив степень моего напряжения, пошла навстречу.

— Крауф и Мийо, кажется, в шоке от твоего нелогичного с их точки зрения поведения. Застыли каменными изваяниями, — в два счёта оценила мамуля состояние мужчин.

В зале воцарилась удивительная тишина, словно все единовременно задержали дыхание.

— Ну, мы и ослы, — высказался Генрих в сердцах и его фраза прозвучала словно пушечный выстрел в ночи.

— Но мы вас всё равно любим, — с улыбкой заявила леди Гольдшейн, появление которой против обыкновения никто не заметил. — Прошу к столу, дамы и господа.

Мама тихо сообщила, что меня посадили с Генрихом и что мне стоит вести себя чуть более заинтересованно. Капелюшечку, не больше. И лучше интересоваться не мужчиной, а его работой или бизнесом, чтобы думал, будто меня подослал отец. А вот Жан–Жака не подпускать к себе ни за какие коврижки.

Только она договорила, как Мийо привлёк к себе всеобщее внимание.

— Леди Оливия, вы ранили меня в самое сердце! — Театрально приложил ладонь к обозначенному органу Жан–Жак Мийо, увидев, что его место за столом не изменилось. — Я так и знал, что вы любите этого проходимца больше!

Оливия Гольдштейн заливисто расхохоталась в ответ, подмигнула и удалилась, сверкая драгоценностями и белозубой улыбкой.

— Тебя наказали как нашкодившего мальчишку, Жан, — подколол приятеля Крауф, направляясь ко мне. Кажется, его не заботило, что окружающие внимательно прислушивались к каждому его слову.

— По всей вероятности, — простонал Мийо.

— Не волнуйся, передам Тане твои извинения, — пообещал Генри Крауф и подмигнул мне.

— Будь любезен, — с кислой миной ответил «раненный в самое сердце».

Я не выдержала и рассмеялась. До чего всё же этот плут обаятельный и милый.

Легонько царапнула интуиция, напоминая, что очаровательные люди — часто мошенники и авантюристы, но мне уже было не до того.

Генрих Крауф

Таня усердно делала вид, что её совершенно не заботит моё соседство. «Зафиксировав выражение лица» она принялась за салат.

Занимательно, но на соседа слева она тоже не реагировала, а ведь это какой–то кумир миллионов, актёр или певец, или и то и другое вместе взятое.

С точностью до секунды уловил момент, когда красавица переключилась с обиды на какие–то свои, не связанные со мной, мысли. Изменения были практически незаметными, но в силу многолетней привычки я машинально отслеживал ритм дыхания, напряженность мимики, позы, прочие мелкие нюансы. И гадал, играет Татьяна или действительно равнодушна. Вопрос был не из простых. Казалось, второй вариант больше похож на правду, но если вспомнить старую пословицу про яблочко и яблоньку, то и первое предположение вполне имеет право на жизнь.

«Мать–актриса и отец–интриган галактического масштаба. Н-да, хорошее приданое у девушки, ничего не скажешь!»

Едва удержался от смеха.

Более подробную информацию о красавице ждал от безопасников с минуты на минуту, но те задерживались с перечнем скелетов в шкафу и пока оставалось лишь мило беседовать на общие темы или молча жевать.

— Татьяна, — легонько коснулся локтя девушки, привлекая внимание. — Пожалуйста, извините нас с Жан–Жаком, ваша красота совершенно лишила здравого смысла, мы вели себя как мальчишки в песочнице.

— Вы делили меня словно лот на аукционе, Генрих. Я — не вещь, — достаточно нейтрально, несмотря на общий смысл фразы, ответила красавица.

— Как мне заслужить ваше прощение? За Мийо не прошу, я не настолько великодушен, чтобы и дальше подыгрывать конкуренту, одного извинения за этого прохвоста достаточно, — с обезоруживающей улыбкой произнёс я. Но на дочь адмирала Монро отработанный годами приём не произвёл впечатление.

Таня сделала глоток воды, отставила бокал в сторону и лишь после этого посмотрела на на меня, как на наскучившего ей комара. Затем сузила глаза, задумалась. И ошарашила!

— Потанцуйте со мной, — произнесла она как ставящий условия бизнесмен, а не молодая и красивая леди, желающая хорошо провести время или охмурить мужчину.

— Но…

— Для дела, — холодно закончила девушка и вернулась к салату, окончательно выбив у меня почву из–под ног.

— Для какого дела? — Чтобы задать вопрос пришлось выждать несколько мгновений.

Не припомню, когда вообще такое случалось, чтобы меня несколько раз подряд так здорово выводили из равновесия. Невероятная девушка.

— Понимаете, — склонившись в мою сторону тихо поделилась прекрасная леди, — я помогаю одному другу. Он дизайнер и хочет снять с пьедестала эти ужасные вечерние платья, которые уже лет сто, как не выходят из моды. Ну, согласитесь же, что это дело достойно бесплатной рекламы?

— Э-э, — промямлил я, возможно впервые за пару десятков лет.

— Не отказывайте сразу, подумайте, — быстро проговорила Таня, — ведь как интересно было бы смотреть на дам, одетых в более легкомысленные наряды, да? Вы мужчина, значит должны этого хотеть даже больше, чем мы!

Девушка смотрела открыто и честно, говорила искренне и убеждённо, но последняя фраза не оставляла сомнений — за маской серьёзности Таня прячет хорошее настроение и не держит зла.

«Отходчивая и немного кокетливая, вот тебе и девочка–учёный! Скучно не будет».

— Татьяна, это похоже на провокацию. — Удивительно, но когда я улыбнулся, чувствовал себя мальчишкой–заговорщиком. Есть в девушке что–то такое… близкое. Возможно, мы немного похожи, и это… интересно.