— Родной, — вкрадчивым тоном начала мамуля, — ты ведь понимаешь, что этот парень — наилучшая кандидатура для нашей доченьки. Система работает успешно, беспокоиться не о чем, это нужно для неё самой, для её счастья.

— Рита, ты говоришь об идеально работающей Системе, а сама предлагаешь её обдурить. Я видел рекомендации по их связи и там чёрным по белому написано, что они не готовы к встрече, значит и незачем пока её устраивать. Да, я могу отправить Таню на Оркху, но зачем? Парень должен её увидеть тогда, когда должен, чтобы всё сработало как надо, а не тогда, когда ты считаешь нужным. Ты предвзята.

— Как ты не понимаешь! У него пунктик на невинности! Мужчины Оркхи все как один махровые собственники. А в Центре хотят, чтобы они познакомились, когда Таня будет заканчивать Мед!

Мама трагически взмахнула руками и пустила слезу, но какой бы великолепной актрисой она ни была, домашниепрекрасно отличали игру от настоящих чувств.

— Рита, не дури. Если им суждено быть вместе, они будут. И не надо давить на парня, пусть уберут из всех баз, что он уже, считай, окольцован. Убери, я сказал. Рита! Твоё упрямство до добра не доведёт.

— Тор, ты сам веришь в то, о чем говоришь? Дети знают, что до восемнадцати их постоянно проверяют и потому не рискуют жить половой жизнью, зато потом отрываются по полной. Вспомни себя в этом возрасте. — Мамуля выразительно посмотрела на папу.

— Значит он полюбит нашу дочь в том виде, в котором она ему достанется, — рявкнул папуля.

Я видела, как отец непримиримо насупился и даже подался вперёд, угрожающе нависая над матерью. Буквально на днях учитель в школе объясняла, что это один из приемов психологического давления, которым пользуются, зачастую неосознанно, высокие люди. Я едва не хмыкнула вслух, настолько мне понравилось применять полезные знания на практике, но вовремя спохватилась.

Родители стояли, глядя друг другу в глаза, и по нахмуренному лицу отца было ясно, что развития конфликта не миновать. Мне стоило уйти к себе, но желание узнать ещё хоть немного про таинственного потенциального жениха было во сто крат сильнее. Практически не дыша, вытянув шею до хруста в позвоночнике, глядела я в отражение родителей на зеркальной глади камня, но в итоге разочарованно удалилась, так ничего и не услышав, — мама решила больше не спорить с отцом и поцеловала его.

Я ещё долго фантазировала о таинственном парне с далёкой планеты учёных, что предназначен мне Системой, о которой мама говорила с придыханием, а папа с ненавистью. И лишь спустя много лет, когда познакомилась с Киром, вспомнила этот разговор.

И сейчас он вновь всплыл перед внутренним взором. Однако мне стоило вернуться в настоящее.

Вышла в коридор, чувствуя себя едва ли не преступницей, пробирающейся «на дело». Ладони взмокли, и я до белых костяшек сжала кулак, обнимающий ручку медицинского кофра. Кровь прилила к щекам, обжигая и окрашивая румянцем, выдавая моё состояние любому свидетелю. И, разумеется, он не замедлил появиться, когда я была почти у цели.

Идарика Вишневская шла из кают–компании, уткнувшись в планшет, и пока не видела красную, как маков цвет, меня. Я постаралась обуздать эмоции и поздороваться первой.

— Привет. Не спится?

— Привет ещё раз. Ага! Неистово предаюсь обжорству. Ты бы знала, какую бурду мы ели там, внизу, — Ида доброжелательно улыбнулась и приложила руку к индикатору своей двери, немного помялась, но все–таки произнесла: — М–м–м, Таня, это, конечно, не мое дело, но я так, на всякий случай напомню: у Кира вакцина сработает лишь через несколько дней, а ты, как я помню, любишь поваляться в мед–боксе, что тоже ослабляет её эффект. Всё, не красней, я ушла.

Я так и застыла в коридоре, беспомощно хлопая ресницами. Вот уж действительно стоящее напоминание, ничего не скажешь.

В Объединенных Землях строго соблюдалось требование «подростковой чистоты», до восемнадцати половые отношения законодательно запрещались, но и совершеннолетие не делало молодых граждан полноценными членами общества со всеми правами, обязанности же предписывалось соблюдать неукоснительно. Все ученики Высшей Школы и Профессиональных Училищ знали назубок главное правило: «никаких детей до диплома».

Память услужливо напомнила о препаратах в чемоданчике и я успокоено выдохнула — всё в порядке. Вместе с тем пришло осознание, что Идарика не случайно оказалась в нужном месте в нужное время. Судя по всему, Дамир попросил её приглядеть за двумя влюблёнными балбесами, ведь то, что частые посещения мед–боксов способствуют быстрому выведению из организма противозачаточной вакцины, знали только медики и ограниченный круг посвященных, к которому относились не в меру любознательные учёные.

Щёки заалели ещё сильнее, но я постаралась внушить себе, что ничего ужасного не произошло. Напротив. Мы с Кириллом не вляпались по уши туда, куда не следовало. А Идарика — это друг, так что нечего смущаться.

Сделала глубокий вдох и приложила к идентификатору у двери подрагивающую ладошку, оставив на глянцевой поверхности влажный отпечаток. Индикатор приветливо замигал зелёным и дверь бесшумно отворилась.

Обратной дороги нет.

Я решительно пересекла порог.

Кирилл спал.

Здраво рассудив, что пока мозги ещё соображают, нужно решить вопрос с контрацепцией, тихонько открыла рабочий кофр, нашла зелёные треугольники таблеток, проглотила парочку и только после этого приблизилась к постели любимого.

Я знала, что веду себя неприлично, но ничего не могла с собой поделать. Не желала и всё тут! И не уверена была, чего хочется больше, прижаться к нему немедленно или и дальше пожирать его глазами, бесстыдно скинув прикрывающее любимого до пояса унылое серое одеяло.

Я так скучала! Так ждала! Так любила!

Эмоции и чувства, ранее замкнутые в кольцо здравого смысла, обязанностей, условностей, буквально душили, пока не вырвались на свободу вместе со слезами и беззвучным радостным смехом. Всё было в этих слезах — и нежность, и любовь, и грусть, и безграничное доверие, и уважение, и слепое обожание.

Мне не хотелось вспоминать прошлое, думать о будущем. Я здесь и сейчас, я с ним.

Желание прикоснуться, прижаться, обнять. Желание почувствовать его рядом, близко, совсем близко, ещё ближе. Меня всё сильнее закручивал водоворот эмоций и страстей.

Осторожно присев на край кровати, не удержалась и провела пальчиком по изгибу брови, по скуле, очертила линию подбородка, коснулась губ.

Кирилл не выдержал и улыбнулся.

— Я знаю, что ты не спишь, — прошептала тихо.

— Я знаю, что ты знаешь, — нежно улыбнулся любимый в ответ, — и мне до чёртиков приятно то, что ты делаешь, продолжай.

А дальше я с удивлением наблюдала, как этот негодяй закинул руки за голову и блаженно растёкся по кровати, расслабив мышцы, взгляд при этом был хоть и довольный, но внимательный.

— Я так не могу. Не смотри!

Кирилл послушно закрыл глаза, но настолько очевидно сдерживал улыбку, что я не выдержала и тоже улыбнулась.

— Кирилл, а здесь точно безопасно?

— Да

Любимый приоткрыл он один глаз.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Если только на тебе ничего нет, — наконец произнес он нужную фразу.

— На мне? Ой, а я даже не знаю, как там это всё проверять. Ты не посмотришь?

Кирилл наверняка просканировал меня ещё в дверях, но принял самый строгий вид и сказал:

— Вроде бы всё чисто, но нужно провести досмотр, вдруг я что–то упустил.

— Досмотр? — Я наивно похлопала ресничками и взялась за полы халата.

— Угу, это типа осмотра, только более тщательная процедура, — объяснил любимый, предвкушающее сглотнув слюну.

— Ну, если так надо, — растягивая гласные проговорила я и расстегнула верхнюю пуговичку строгого халата медработника.

— Обязательно!

Кир сел на кровати, проявляя полную готовность помогать.

— Только досмотр или ещё допрос с пристрастием? — пошутила я.

— Тебе хочется сейчас поговорить?